История рода (родословная).

Когда весной 1930 года мы шли  из Киевки  на Кубань, бабушка Евграшиха рассказала нам свою историю. Нас было трое: я, моя старшая сестра Вера  и бабушка. Шли мы долго, дней семь. Вещей у нас почти не было. Одна сумочка и в ней по паре белья, а во вторую складывали милостыню, которую собирали по пути. Просили у людей, потому  что у нас не было ни продуктов, ни денег.

Бабушка рассказала нам вот что.

На Кубань мы приехали из Полтавской губернии. Можно сказать,  не приехали, а пришли, потому что ехал кто-то один из нас, а остальные шли. На одноконной бричке ехали наши вещи, из которых было: три сундука, три подушки, три рядна, чугунок, топор. Везла их рябая кобыла, которую наши молодые мужья купили на заработанные у помещика деньги специально для этого перехода. Правил кобылой кто-то один, чаще всего я.

В то время много полтавчан переехало на Кубань. Рассказывали, что Кубань – это благодатный край, что там хорошие земли и много земли, что люди живут там хорошо. А на Полтаве было голодно. Вот и мы решили переехать, чтобы жить хорошо. Мой муж, а ваш дедушка Евграф Тимофеевич, уговорил двух своих братьев: Охтыса и Андреяна вместе с женами переехать на Кубань. На Полтавщине остался их отец Тимофей с женой и дочками. Там братья батрачили у помещика.

Это было летом. Мы все были довольны этим решением, и поэтому шли охотно, шутили, смеялись, рассказывали всякие небылицы. Никто не жаловался на трудности. В дороге готовили покушать, в основном полтавские галушки.

Ночевали в поле, а иногда просились во двор к кому-нибудь из местных жителей хуторов и станиц, попадавшихся на пути. В большинстве принимали доброжелательно. А были такие, которые отказывали.

И вот мы уже на Кубани в станице Сосыка. Это между Ростовом и Павловкой. Остановились у одного мужика на ночлег. Хозяйка – Дашкой её звали -  оказалась доброй и гостеприимной. Сварила большой чугун супа. Поели мы горяченького, и выпили по кружке молока свежего, парного с хлебом из размольной муки. (Размольная мука в отличие от вальцовки получается размолом не на вальцах, а на камне, при этом отруби не отделяются. – В.К.)

Рассказали о своем намерении хозяину, Семеном, помню, его звали. Семен рассказал о своем житье-бытье: как он приехал сюда с Украины 10 лет назад, построил хатку. Сейчас у них четверо детей. Из хозяйства: корова, пара лошадей, куры, гуси и т.д. Есть своя земля.

Он посоветовал нам ехать дальше на Тихорецкую или Кореновскую. Говорил: «Там земля еще лучше, чем здесь: дожди чаще бывают и там крестьяне берут по 100 пудов с десятины. (Здесь и далее десятина – это примерно 0,7га. - В.К.) Сады там хорошие. И речек там больше, чем здесь. Люди приезжие больше селятся по-над речками. Вы можете подработать у помещика денег, да и себе земельки купите. А с землей не пропадете. Лишь бы не ленились».  «Да мы работящие», - почти хором ответили мужики.

Рано на рассвете мы стали выезжать со двора. Поблагодарили хозяев за гостеприимность и тронулись. Вдруг Даша закричала: «Стойте! Стойте! Дайте я вам хоть молочка на дорогу надою». Мы подождали, и она принесла нам большой кувшин молока.

Мы, поверив Семену, поехали дальше в сторону станицы  Кореновской.

Лето было сухое. Стояли жаркие дни. Кубанские поля нам очень понравились. Кругом пышная зелень. Пшеница начала колоситься. Хорошие сенокосы, разнотравье. Зайдешь – трава прямо по пояс. Как раз люди косили сено. Притормозили на одном сенокосе. Там пять мужиков сено косили. Остановились, разговорились. Говорят, что нанялись к одному хозяину.

- А сенокосов много у него?

- Сенокосов много, хватит и для вас, если хотите.

А тут и хозяин подъехал верхом на рысаке.

- Что за хлопцы? Куда путь держите?

- Да вот заработать хотят, размяться с дороги, - отвечали косари. – Едут на Кубань.

- Это можно. Пойдемте за мной.

И мужики пошли, с завистью поглядывая на рысака гнедой масти «орловской породы».

- Вот здесь 10 десятин. Скосить, высушить и сложить в копны. Заплачу 10 рублей.

Хлопцы посмотрели друг на друга с довольной улыбкой. Хозяин понял, что они согласны, но добавил:

- Могу и продуктами. Мешок муки и два куска сала.

- Пойдет, - сказали мужики.

Но Евграф добавил: